Владимир Рыжков: «Другая Россия» - это далеко не вся оппозиция

Прошел месяц после 2-й конференции «Другой России». Как известно, в ней не приняли участия многие видные оппозиционеры, включая даже одного из ее лидеров Михаила Касьянова. Не было там и Владимира Рыжкова, который рассказал «Русскому дню» о причинах кризиса коалиции.

Владимир Рыжков, депутат Госдумы:

Я был сторонником отмены или переноса 2-й конференции «Другой России». Мой резон был очень простой: я говорил, что в условиях раскола конференция ничем другим не запомнится, как демонстрацией этого самого раскола. Вот сейчас прошло время, и что кто запомнил? Кто-то запомнил хоть что-то о процедурах или о программе? Да нет! Все запомнили одно: кто вышел, и кто с кем поссорился. Такова природа человеческого сознания.

А я предлагал Гарри Кимовичу, которого я очень люблю и уважаю, перенести конференцию на сентябрь. За это время мы бы могли согласовать все вопросы, дабы продемонстрировать единство рядов. Но, к сожалению, этого не получилось. Все же решили проводить ее летом. Да, идея была красивая – отметить годовщину первой конференции и подвести итоги. Но вышло криво, как-то кривовато. Получилось, что через год коалиция стала распадаться.

Одним из условий моего участия в этой коалиции было участие лидеров гражданского общества – таких как Георгий Александрович Сатаров и Людмила Михайловна Алексеева. Это было для меня принципиально важным. Но они отказались, потому что как раз были на моей позиции: что нельзя проводить конференцию в условиях разногласий. И когда они не стали участвовать, то и мне ничего другого не оставалось. Потому что в их отсутствие это всё равно выглядело бы неправильно.

Там, конечно, были другие представители гражданского общества. Но Лев Александрович Пономарев, например, подчеркнул, что присутствует только в статусе приглашенного эксперта. То есть у людей возник какой-то дискомфорт по поводу «Другой России». И у этого дискомфорта было, я думаю, несколько причин.

Причина первая. Неправильно шло формирование образа «Другой России». Уж очень активно рисовался образ такой сплочённой и мощной организации, а это никогда не было. Это всегда был круглый стол, дискуссионный клуб, периодически проводящий акции. Но вовсе не какая-то сплочённая организация. Поэтому когда пошли разногласия, то сразу всё это приняло такой гипертрофированный вид. Ведь ожидания-то то были очень большими!

Вторая причина. Внутри коалиции нет единства в методах борьбы. Например, в апреле республиканцы участвовали в «Маршах несогласных» и в Питере, и в Москве. Но наши люди сразу сказали, что мы будем участвовать, но строго в рамках закона. А именно: не перекрывая проезжую часть, не переходя улицу на красный свет, не блокируя движение, не провоцируя правоохранительные органы на насилие. И республиканцы строго придерживались этой линии.

Мы шли как очень приличные люди, ничего не нарушая. Такую тактику мы подсмотрели у белорусской оппозиции. Когда они проводят свои марши в Минске, то они очень законопослушны. Они не провоцируют белорусский спецназ белорусский и строго соблюдают все элементарные правила. Это очень важно, потому что если ты сам нарушаешь, то как ты можешь обвинять власть, что она нарушает? В таком случае и ты «хорош», и она «хороша». Вот мы и не хотели доставлять властям такого удовольствия, поэтому вели себя очень прилично.

Но вот другие участники коалиции, те же НБПэшники, старательно зажигали фаеры, местами заходили на проезжую часть. В Москве в июне совершенно сознательно перекрыли Большую Дмитровку. На первый взгляд, это кажется мелким вопросом, но это, на самом деле, вопрос принципа. Это не вопрос, перекрывать или не перекрывать. Это вопрос, кто какие методы и кто считает приемлемыми. Вот вам вторая линия раскола.

Третья линия, которая там выявилась, это идеологическая. Ведь уже с самого начала было ясно, что очень разные взгляды. С одной стороны, это Лимонов с его таким  левацким  антиглобалистским антикапиталистическим уклоном, Гуляев с его идеей централизованного русского национализма и Удальцов с Авангардом Красной молодежи. С другой стороны, настоящие демократы и  либералы. Такие, как я, Людмила Михайловна Алексеева и, несомненно, Гарри Каспаров.

Так что, разночтения и были с самого начала. Каспаров, например, заявлял, что «Другая Россия» - это внеидеологическая коалиция. Что означает этот термин? Этот термин означает, что любой противник режима приветствуется – не важно, с какими он взглядами. Но мы прекрасно знаем, что в России любой национализм начинается с цивилизованной формы, а заканчивается мордобоем или погромом.

Для меня взгляды имеют большое значение, и мне не все равно, с кем идти рядом. Я таким определенным «знаком качества» (помните, был в советское время такой пятиугольник?) считаю присутствие лидеров Гражданского конгресса. Вот до того момента, пока эти мной уважаемые люди были в «Другой России», я себе говорил: «Все в порядке!». Это относилось и к Лимонову, и к Гуляеву. Потому что жизненный путь Алексеевой и авторитет Аузана и Сатарова исключает любую сделку с совестью. Но когда эти люди по каким-то причинам отошли от коалиции, я сразу задал себе вопрос, почему это произошло. Для меня это вопрос не праздный.

Четвертое разногласие, возникшее в «Другой России» - это вопрос процедурный. Он кажется таким вроде бы техническим: ну 40 человек в Москве собрались, или 40 конференций в регионах прошли. Какая вроде бы разница? Но, на самом деле, этот вопрос далеко не технический – потому, что в узком формате все решают деньги. У кого больше денег, тот и на коне. В широком же формате все решает политический потенциал человека. У него может быть меньше денег, но люди готовы за него голосовать и за него драться. Проведя 40 конференций в регионах это можно увидеть.

Вот здесь и произошел серьезный раскол. Касьянов выступил за первый вариант – за чисто политическое решение сверху. А многие другие, в том числе Каспаров и «Яблоко», как раз говорили о том, что деньги важная вещь, но все же не самая главная. Важно увидеть, кто из потенциальных лидеров может получить массовую народную поддержку. Вот это очень важно. А нельзя увидеть настоящего лидера без конференций в регионах и открытой демократической процедуры, где каждый может выдвинуться и изложить программу.

Есть еще один важный момент. Кто-то рассматривает «Другую Россию» как организацию. Например, Лимонов. А мы рассматриваем ее как круглый стол, где  если есть согласие, мы участвуем, а где нет согласия, мы не участвуем. Мы же не подписывали никаких хартий, никаких договоров, никаких соглашений. Это просто была такая идея – обратить внимание общества на проблемы с демократией, правами человека. И, кстати говоря, это удалось. Я например, не считаю «Другую Россию» неудачным проектом или неудачной идеей. Она замечательно себя показала в течение года – выявила реальные проблемы страны. Она сыграла огромную, вы дающуюся роль.

Сейчас эта коалиция вошла в очень трудную фазу. Все было хорошо, когда мы все вместе боролись за право на объединение, проведение митингов и за свободу слова. Но , когда дело дошло до принятия единой платформы и выдвижения единого кандидата, то все первоначальные противоречия вышли на первый план. Потому, что, скажем, трудно совместить мою программу и программу Лимонова. Или очень трудно совместить мои представления о том, как должен выдвигаться единый кандидат, с представлениями Касьянова. В этом вся загвоздка.

«Другая Россия» так и не смогла вобрать в себя все оппозицию – как это изначально планировалось. Им не удалость удержать Глазьева и Анпилова, не удалось привлечь Тюлькина. И я могу назвать еще много оппозиционных политиков, которые не участвовали в работе коалиции.

Но, я считаю, что не надо драматизировать ситуацию вокруг коалиции. Она год отработала и достигла очень важных результатов. Дальше получится – хорошо, не получится – это не трагедия. Тем более, что «Другая Россия» - это ведь далеко не вся оппозиция. Есть коммунисты, которые во многом лавируют по отношению к Кремлю, но  они, несомненно, являются оппозиционной партией. Я знаю об этом, потому что нахожусь с ними в Госдуме в одном зале. Они практически всегда голосуют оппозиционно. Мы с ними вместе часто голосуем плечо к плечу. «Яблоко», хотя и лавирует, но, как мне кажется, тоже оппозиционная партия.